Ну и что, что тролль[СИ] - Д Кузиманза

Она отвернула одеяло, спустила ноги на пол и встала. И тут же, сделав несколько мелких шажков, упала на край кровати. Упала не от слабости, просто хотела показать "шкафу", что она намного слабее, чем есть на самом деле. Потом привстала и попыталась выпрямиться. "Шкаф" не шевелился, он был слишком подозрителен и опасался ловушки.

— Дай руку, ты! — буркнула Тилли. — Или помоги мне лечь обратно.

— Тише, детка. Я же предупреждал тебя — прежде чем что-нибудь сделать, подумай…

— Ты что, боишься подойти? — её презрительный вопрос подействовал: "шкаф" помог ей встать и ткнул под ноги шлёпанцы.

— Пошли, — скомандовал он. — Стоп, а где твоё полотенце?

— А ты мне его давал?

Он что-то проворчал сквозь зубы, подошёл к тумбочке в ногах кровати Алексея и выдвинул верхний ящик.

— У меня тоже его нет, — сообщил Алексей, отбрасывая книгу на кровать Тилли.

Эта негромкая фраза и шум падения книги у него за спиной произвела на "шкафа" впечатление выстрела: он дёрнулся в сторону, и ящик с грохотом приземлился на полу. Содержимое его, полотенца и какие-то тряпки, рассыпались у ног "шкафа". Тот почему-то очень торопливо и испуганно стал заталкивать всё назад, и вернул ящик на место. Очень нервный тип!

Подняв два полотенце, он одно повесил на спинку кровати Алексея, а другое подал Тилли и открыл перед ней дверь. Они вышли в недлинный, но широкий коридор.

— Вот за этой дверью всё, что нужно, — сказал "шкаф". — Но смотри, я тебя предупредил.

Он привалился плечом к стене и закурил, а Тилли вошла в санузел. Удобства были самые нормальные, но, самое печальное, в стенах не было ни единого окошка, только вентиляционное отверстие размером с блюдце. Когда они вернулись в палату, "шкаф" приковал её опять, потом освободил и отконвоировал Алексея и проделал всю операцию с ним. После этого принёс на подносе два стакана не то сока, не то компота и по булочке с маслом, коротко сказал:

— Ешьте, я сейчас! — и вышел.

Тилли открыла было рот, но у Алексея было такое странное и сосредоточенное выражение лица, что она смолчала, а затем вернулся "шкаф". Они молча поели под его тяжёлым взглядом, затем он забрал на поднос чашки и тарелки, буркнул: "Спать!" — и ушёл. Тогда Алексей вдруг ожил, несколько минут прислушивался и таинственным шёпотом сообщил:

— Мне кажется, вон там, в том ящике, — он указал на шкаф, — они держат запасные ключи от наручников. Я думаю, это сделано на случай пожара.

Тилли чуть не подпрыгнула до потолка, да наручник не пустил: — Что?! Ключи в этом ящике?

— Ты же видела, ключи он принёс с собой. Но когда вывернул ящик, то я видел, как поднял другие, похожие, с пола вместе с барахлом.

Тилли прикинула расстояние от своей кровати до шкафа.

— Я не достану, а вот ты… Но что, если он войдёт?

— Если он наклонится ко мне, стукни его книгой. Вряд ли поможет, но хуже, чем есть, не будет!

Потянувшись к верхнему ящику шкафа, Алексей с большим трудом достал до него кончиками пальцев. Запястье резало, кожа под наручником словно горела, но он упорно тянул ящик на себя, постанывая и срывая ногти. Еще один рывок, и ящик опять свалился на пол, удачно, не перевернувшись. Там лежали полотенца, бинты и еще какие-то тряпки. Но главное — в нём был ключ.

— Есть!

Не прошло и нескольких секунд, как они были свободны. Пока только в пределах палаты.

— За углом коридора — дверь в душ, а дальше железная дверь и окно, — сообщил Алексей.

— А решётки?

— Дверь они запирают, но на окне нет решёток.

— А этот… брат?

— Рискнём!

Они на цыпочках прошли по коридору: никого.

— Похоже, "шкаф" ушёл и запер за собой дверь, — радостно сказала Тилли.

— Кто? А, этот братик… Надеюсь.

— Я тоже… Ох, ты!

Из окна перед ними открылся изумительный вид и на некоторое время ошеломил. Очень странно: это был не знакомый городской пейзаж, а что-то похожее на берег южного моря: безбрежная, чуть волнующаяся водная поверхность, на которой играли миллионы отражений солнечных лучей; разнокалиберные белоснежные и разноцветные яхты с загорелыми моряками, золотистые и серебристые пляжи с веселыми купальщиками, живописные рощи, в которых скрывались высотные здания и коттеджи гостиниц — конечно, они не всё увидели, кое-что и представили. И пальмы, пальмы, пальмы… очень много пальм. А когда они распахнули окно, то в лицо им повеяло теплым и душистым ветерком.

— Ну, — мрачно спросил Алексей, — и куда это нас завезли?

Тилли молчала, даже приблизительного ответа у неё не было.

Окно открылось на удивление легко. Оно выходило на неширокую веранду, которая тянулась вдоль всего этажа. Второго этажа.

— Нам повезло! — обрадовалась Тилли.

— Что-то всё слишком просто, — продолжал хмуриться Алексей.

— А есть выбор?

— Да-а, выбор…

По крутой железной лесенке они спустились в парк. И отсюда море было видно, как на ладони. Большая яхта свернула вправо и торжественно входила в небольшую бухту с несколькими каменными причалами. Потом внимание Тилли привлекли странные пенные буруны в море недалеко от берега. Изредка шапки пены рассыпались, открывая темные блестящие спины каких-то животных.

— Кто это? — указала она на них Алексею.

На лице его мелькнуло раздражение, и ответил:

— Дельфины, наверное.

Тилли в восторге уставилась на дельфинов:

— Как здорово!

— Ты с ума сошла? Пошли скорее!

Они прошли в парк, судя по всему, со стороны заднего двора, который служил для парковки машин, возвышался над парком, как терраса, и был отделен от него причудливым ограждением в виде большущих валунов цвета запекшейся крови. В наступающих сумерках они показались Алексею зловещим предзнаменованием.

И вдруг, пройдя между этими самыми валунами, беглецы наткнулись прямо на что-то вроде приема гостей на открытом воздухе!

На просторной зеленой лужайке красовался большой, ослепительно белый не то шатер, не то навес, украшенный разноцветными лентами, которые слегка развевались (ветерок этот никак не предвещал ту бурю, тот кошмар, который должен был разыграться здесь очень скоро, поэтому и запомнился!). Столики со скатертями из кремовых кружев, расставлены в розарии; за некоторыми уже сидели нарядно полураздетые гости, а официанты, в таких же, как и шатер, белоснежных костюмах приносили напитки. Разноцветные светящиеся гирлянды и китайские фонарики на деревьях подчеркивали синеву наступающего вечера. Откуда-то доносилась негромкая музыка.

Не успели они опомниться, как один из официантов, не смущаясь пижамой Тилли (некоторые гостьи были одеты ещё чуднее), подал им высокие бокалы с чем-то золотистым, а широкоплечие молодые люди, родные братцы "шкафа", подвели их к хозяину сборища. Тот стоял в стороне ото всех, а гости подходили к нему и делали это как-то неестественно, скованно, как будто немного побаиваясь.